• Home
• History
• Membership
• Newsletter
• Publications
• Conferences
• Recent Works by Members
• Links

Note

Английские купцы Гарднеры и их деятельность в России в XVIII веке

Одними из самых успешных и занимавшихся активным предпринимательством в России на протяжении XVIII-XIX веков были английские купцы Гарднеры, происходившие, как отметил английский ученый Э. Кросс, из Стаффордшира.[1]

Братья Гарднеры начали торговать в Архангельске и Санкт-Петербурге в конце 1720-х г. Яков (Джеймс) находился в Архангельске, а Франц (Фрэнсис) в Петербурге. Однако оба брата имели торговые операции в Архангельске «заморскими товарами» на несколько тысяч рублей, вывозили из России льняную пряжу, и имели обязательства от русских купцов.

Франц торговал в Петербурге тканями, в том числе поставлял ткани двору во время подготовки траурных церемоний в связи с кончиной Петра I. В фонде Кабинета сохранилось прошение от 21 июня 1725 г. 'Гарднера купца о взятии в Кабинет товара 1725 генваря 29 дня (сукон, фланелей, баек, каразеи, яренги, саржи на 107 руб.' В Кабинете записали, что 'по справке с расходом товаров от него в приеме ни каких не было, а было в приеме от иноземца Самойла Мюкса фланели черной шесть половинок мерою 480 арщин, да белой восемьдест два арщина налицо сукна или байка семь штук разных цветов в прием от гофмаклера Мюкса дюжина черных гарусных чюлков'. Однако Гарднеру удалось добиться своего в 1727 г.: 'Выписка в Кабинете. 1727 –го февраля в... день по указу е.и.в. в Кабинете определено: за вышеуказанные взятые в 725-м году товары, кроме той половинки, о которой кто взял, не сыскано и в приходе нет, купцу Гарднеру денег восемьдесят восемь рублев сорок две копейки (хотя прежде определение учинено было, что те товары отданы ему, Гарднеру, назад) вы дать из Соляной конторы, записав с роспискою, а товары держать в росход, на что будут надобны, и о том в Соляную кантору послать указ. Алексей Макаров. Иван Черкасов'.[2]

В 1724 г. к Францу Гаднеру в Архангельск пришел корабль, на который в том числе должны были погрузить несколько сот пудов пряжи. Контракт на поставку был заключен, по его словам, еще в 1723 г., в связи с чем Гарднер просил об уплате пошлин с ее стоимости по торговому уставу, а не по новому тарифу, в чем ему было в августе сначала отказано, а затем после его вторичного прошения в сентябре позволено.[3] Затем в декабре выяснилось, что Гарднеры подали в коллегию ложные сведения о купленной ими льняной пряже, начался розыск, их допрашивали: Франца в Петербурге, а Якова в Архангельске. Якову были предъявлены обвинения в нарушении условий торговли, а именно торговле льняной пряжей, которая по указу 1722 г. была запрещена, и капитан гвардии Степан Пырский отправил его в Петербург для расследования.

В ответе на вопросные пункты в Коммерц-коллегии Яков Гарднер говорил: 'Имя мне Яков Володимеров сын Гарднер, Аглинской земли, а ныне жительство и купечество русскими и заморскими товары имею у города Архангелского'. Он также сообщил: 'Брата у себя родного Франца Гарднера имею, и оной мой брат купечество имеет со мною вообще. А ныне он обретаетца ради купечества ж в Санкт-Питербурхе'.[4] Франц сообщал, что его брат находится в Архангельске в качестве его приказчика.

Франц вступился за Якова и ходатайствовал о его освобождении, в том числе подавал прошения в Кабинет. Дело для Якова завершилось благополучно, в марте 1725 г. он был освобожден на поруки и остался в Петербурге. Франц называл Якова своим родным братом, и оба они имели отчество «Володимерович», так что не исключено, что их отцом был корабельный мастер Вильям Гарднер, работавший в Воронеже в начале XVIII в.[5]

В 1720-1730е гг. братья Гарднеры продолжали торговать в Петербурге. В 1724 г. существовала торговая контора 'Гарднер и Бони', вывозившая из России пеньку, холсты и лен.[6] В 1726 г., например, Ф. Гарднер поставил князю А.Д. Меншикову 180 аршин сукон, в 1727 г. – более 700 аршин тафты и в том же году по договору с Меншиковым получил 8, 7 тысяч пудов пеньки, 2, 1 тысячи пудов льна и 2, 7 тысячи пудов конопляного масла.[7] Гарднеры были активными членами «Британской фактории» в городе, а Джеймс стал ее казначеем. В начале 1730-х гг. в Петербурге действовала и фирма 'Гарднер' и Ко, в которой состояли братья Гарднеры и Эрнст Бардевик. Фирма занималась поставкой сукон, закупкой сырья (пеньки), кредитными операциями. В 1733 г. между компаньонами начался суд по взаимным претензиям. Дело затянулось до 1740 г.[8]

В 1730-1740-е гг. Гарднеры завели в Петербурге и фабрики. В 1730 г. британский купец Х. Эванс отдал братьям Гарднерам канатное производство внаем за 900 рублей, а позже продал в «вечное владение». Завод располагался в собственном доме Ф. Гарднера на его участке земли (540 х 194 метра). На заводе с 1742 г. работал канатных дел мастер – британец Д. Моор, который в 1744 г. был обвинен в случившемся на предприятии пожаре. Конфликт привел к временному закрытию завода.[9]

В мае 1731 г. английские и голландские купцы, проживавшие в Петербурге, во главе с купцом Яковом (Джеймсом) Гарднером подали доношение в контору Коммерц-коллегии с просьбой об учреждении биржи «для собрания и по купеческому обхождению» в 'новопостроенном гостине дворе' на Васильевском острове, куда купцам велено было «перебраться» с товарами с гостиного двора на Петербургском острове, а также о переводе туда Санктпетербургской портовой таможни. Переезд таможни в 'ратушские палаты, что был дом господина Нарышкина' состоялся в марте 1731 г. Каменный гостиный двор был построен вновь. По указу 13 июля 1730 г. архитектор Трезини сделал также ремонт в ратушских палатах. Контора Коммерц-коллегии дала согласие на предложение Гарднера и других купцов, 'определила оной биржи для повседневного как российских, так иностранных купцов для их купечества обыкновенного собрания быть на Васильевском острову в новопостроенном гостине дворе и о том купечеству публиковать и в пристойных местех выставить листы, изготовя для публикования...'[10]

5 ноября 1744 г. Яков (Джеймс) Гарднер подал в Мануфактур-конторе прошение о разрешении заведения в Санкт-Петербурге табачной фабрики и содержания ее 'своим коштом'. На фабрике предполагалось делать из листового табака, доставляемого из-за границы и из Малой России, платя пошлины, «и продавать крошеной курителной и шнюф или разных прошков табак», не только в Петербурге, но и отвозить «в разные места повольною ценою беспошлинно». Яков Гарднер просил также, 'чтоб кроме ево такого табаку никому не переделывать под конфискациею оного, у кого явитца'. Гарднер уверял, что таким табаком он сможет снабдить Россию полностью, и она не будет нуждаться в вывозе из других государств, но указывал на необходимость скорого решения, так как выписал из Англии мастера и инструменты, также и табак, с которого заплатил по тарифу пошлины, и поэтому может понести убыток. Мануфактур-контора, справясь с указом 26 сентября 1727 г. о свободной торговле табаком, пришла к выводу, что необходимо разрешить Гарднеру заведение такой фабрики, 'дабы оной табачной торг и оттого в казну пошлинной збор умножатца мог'. Однако следует отказать Гарднеру в монополии на торговлю табаком, поскольку это не предусмотрено указом о табачной торговле.[11] Доношение представлено было в Мануфактур-коллегию 5 декабря и заслушано 12 декабря. Решено было справиться с законодательством, в результате чего в Мануфактур-коллегию была представлена обширная выписка. Прошение о разрешении заведения табачной фабрики для переделки казенного табака уже подал в 1741 г. артиллерии капитан Роган Адольф Акер Марк. Решение коллегии затянулось, что вызвало беспокойство Гарднера, который 25 января 1745 г. подал в Мануфактур-контору новое доношение, чтобы просить об указе коллегии «непрестанно», в связи с чем контора послала в коллегию новое доношение 6 февраля 1745 г.[12] Слушание дела в коллегии состоялось 11 марта 1745 г., заведение табачной фабрики Гарднеру было разрешено, но без монополии, о чем послан указ в Мануфактур-контору 27 июня 1745 г. [13] Указ Мануфактур-коллегии о разрешении Гарднеру завести табачную фабрику датирован 30 апреля 1746 г.[14] Однако уже в январе 1753 г. по указу Сената содержание фабрики Гарднеру было запрещено, поскольку еще в 1749 г. табачный торг в России был отдан на откуп купцу 'Козме Матвееву с товарыщи', в Петербурге весь табак следовало продать купцу Леонтью Горбылеву. Мануфактур-коллегия, однако, в 1749 г. не пресекла деятельность фабрики и не отобрала у Гарднера указ о ее заведении, это упущение следовало немедленно ликвидировать. Указ из коллегии в Мануфактур-контору был послан 8 февраля 1753 г. По последующему указу оставшийся у Гарднера табак следовало продать табачной конторе, однако Гарднер этому указу 'явился противен и до уничтожения той своей фабрики не допустил, и табаку не отдал, а объявил тому табаку цену с немалым повышением', отчего может произойти «народная тягость и покупающим от того излишнего повышения озлобление», о чем контора докладывала в марте 1753 г.[15] Коллегия распорядилась в случае сопротивления Гарднера фабрику запечатать, а табак конфисковать и отправить в табачную контору, откуда продать Горбылеву 'настоящею ценою». 16 февраля 1753 г. Мануфактур-контора произвела осмотр табачной фабрики Гарднера, в ходе которого на фабрике оказалось «переделанного табаку курительного пять ящиков, в каждом по семисот картузов, да такого ж курительного дватцать бочек, в каждой бочке по пятнатцати пуд, таких же две бочки прошку. листового немецкого ж пять пуд'.[16] Указа о разрешении завести фабрику Гарднер так и не отдал, указывая на то, что ему запрещено торговать только «черкасским» табаком, которого на фабрике нет, а «явился весь зделанной из вергинского табаку», запрещения на продажу которого нет. В мае 1753 г. Гарднер не явился в Мануфактур-контору, ссылаясь на свою болезнь, а в августе 1753 г. по челобитной Гарднера дело о закрытии его фабрики было препровождено в контору Правительствующего Сената.[17] Неизвестно, чем окончилось дело, вероятно, фабрика все же была закрыта. Возможно, за этим последовала и смерть Гарднера. По сведениям Э. Кросса, Джеймс Гарднер скончался в 1756 г.[18] Однако около этого времени в России начал предпринимательскую деятельность предположительно его сын, Франц Яковлев сын Гарднер.

В начале 1750-х гг. возобновилось производство на канатной фабрике Ф. Гарднера в Петербурге. В марте 1751 г. Гарднер подал челобитную с жалобой на секретаря Мануфактур-конторы Агея Свечина, которого обвинял 'в подговоре и держании у себя' беглых его людей, Фрола Иванова и Василия Власова. [19] И хотя беглые были возвращены, Франц Гарднер настаивал на привлечении Свечина к суду и его штрафовании. Жалоба на Свечина была отправлена Гарднером в Петербургскую губернскую канцелярию еще в 1750 г., но действия не возымела. Гаднеру удалось добиться своего в июле 1751 г.[20]

К 1755 г. Ф.Гарднер задолжал по опротестованным векселям более 4 тысяч рублей. Описаны были два его дома в Петербурге: один на Адмиралтейской стороне, за рекой Мойкой у Крюкова канала, другой – на Выборгской стороне, рядом с канатным заводом. Однако под заклад этой недвижимости деньги за Гарднера выплатил С. Ягужинский. После смерти Ф. Гарднера в 1755 г. канатным производством владела его вдова Мери, а в 1761 г. наследники Гарднера продали канатный завод немецкому купцу Пфлюгу.[21]

В 1773 г. Франц Францов сын Гарднер, вероятно, сын Франца Володимерова, приобрел у петербургского купца Дмитрия Васильева сына Десятильникова канатную фабрику на Выборгской стороне (фабрика заведена отцом Десятильникова в 1751 г), в том же месте, что и первый завод Гарднера, в приходе церкви Симеона Странноприимца (участок 374 х 216 метров), которой владел вплоть до начала XIX в., расширив производство и умножив капитал. Гарднер-младший перешел в русское подданство. В октябре 1801 г. он подал в Мануфактур-коллегию прошение об освобождении его фабрики от постоя «воинских людей». На челобитной он подписался по-русски: 'Кронштадтский 1 гильдии купец и канатной фабрики содержатель Франц Францов сын Гарднер руку приложил'. Подал челобитную его поверенный купец Великого Устюга Яков Козоманов.[22] Гарднер получил от коллегии ответ, что на его фабрике «постой введен в те покои, в которых канатной фабрики быть не может». Назначен был осмотр расположения войск в помещениях Гарднера, в ходе которого в декабре 1801 г. составлено описание фабрики: «…под оным заводом и строениями по берегу Малой Невы реки, протекающей между Петербургскою и Выборгскую сторонами длины 191 ½ сажен, другая сторона против Немецкого кладбища по прешпективе Самсоньевской длины 199 сажен, третья сторона от Невки реки к Самсоньевской улице между сахарною и канатною фабриками по переулку ширины 100 сажен, а равно и четвертая сторона по другому переулку от Невки 100 сажен. На той же земле строений: 1. Сарай на столбах с покрышкою, построенный наискось, под которым прядут и свивают колесами канаты, длиною 208 сажен, а шириною оной 12 сажен. 2. Жилья покои лицеем на улицу к Невке, длиною 12 сажен, а в ширине 4 сажени, занимаются самим фабрикантом Гарднером с семейством его. 3. Кухня, прачешная, баня и черная изба длиною на улицу 12 сажен, ширины 3 сажени. 4. Дом для мастера с семейством его, длины на улицу 9 сажен, ширины 6 сажен. 5. Связь малая, длиною на улицу 5 ½ сажен, ширины 4 сажени, оная связь для двух смольников и двух заводских людей и для двух же караульных. 6. Большая связь, разделена на три избы, длиною по улице 11 ½ сажен, ширины 4 сажени, из коей в одной живут двое прикащиков, в других женатые с семействами подмастерья и со всеми рабочими людьми. 7. Для аглинского подмастерья и для двух немцов дом длины по улице 7 сажен, а ширины 5 ½ сажен. 8. Одна связь длины на улицу 5 сажен, ширины 4 сажени, другая связь длиною 3 сажени и шириною 3 же сажени. По объявлению фабриканта Гарднера прежде в оных покоях жили русские подмастерья женатые и рабочие люди, а осенью, как при всех фабриках, щипывали смольную пеньку и концы ниток смольных же связывали, а ныне в оных покоях находится постой, почему для подмастерьев и рабочих в отдаленности нанимал квартиры, отчего и происходила немалая в работе медленность. Прочее же все строение при оном канатном заводе для поклажи пеньки, для смоленой и несмоленой пряжи, для смолы, канатов и веревок, сделано по большей части из досок и холодное».[23] В результате Гарднеру в июне 1802 г. было отказано в своде постоя по распоряжению коллегии, более того, он обязывался заплатить штраф за использование простой бумаги вместо гербовой. Далее Гарднеру предлагалось хлопотать о своде постоя самому.[24] В мае 1802 г. Франц Гарднер просил также о выдаче ему из Мануфактур-коллегии копии привилегии на заведение фабрики, данной купцу Василию Десятильникову 11 декабря 1751 г., поскольку оригинал у него затерялся.[25] Копия с отпуска указа была выдана Гарднеру, в чем он собственноручно расписался.

В июне 1762 г. английскому купцу Корнелиусу Гардинеру Мануфактур-конторой было разрешено завести в Кронштадте канатную фабрику для изготовления канатов и «веревок разных сортов».[26] Неясно, в каком родстве состоял Корнелиус с Гарднерами.

Самой широкой известностью пользовалась, конечно, фабрика Ф.Я. Гарднера по изготовлению фарфоровых изделий, находившаяся в Дмитровском уезде. Неясно, был ли основатель фабрики сыном Якова Гарднера или его родственником. По его словам, он выехал в Россию на свои собственные средства в 1746 г. Интересно, что в отличие от первого поколения Гарднеров Гарднеры, жившие в России во второй половине XVIII в., свободно писали по-русски, так что не исключено, что Франц был сыном Якова (Джеймса), какое-то время жившим и обучавшимся в России. Документы по истории фарфоровой фабрики Ф.Я. Гарднера отложились в фонде 277 «Мануфактур-коллегия». Самый ранний документ относится к декабрю 1765 г. Это челобитная Ф.Гарднера с просьбой разрешить ему завести фабрику по изготовлению фарфоровой посуды. В ней он писал: 'Я, ведая и видя, что в России делания разной фарфоровой посуды фабрики еще не учреждено и ко удовольствованию не размножено, а хотя некоторым людям позволения о том чинены и были, но никто не только такой фабрики не размножил, но и зделанные ими обрасцы с ыностранными никакого сходства почти не имеют, тог для я, именованный, в Россию выехав собственным своим коштом и имев жительство в Москве под высокомонаршею Вашего императорского величества державою, усердствуя пользе Российской империи, по искусству моему в делании разной фарфоровой посуды, вознамерился таковую фабрику собственным моим иждивением… завесть и содержать и на оной делать разную фарфоровую посуду из российских материалов...'.[27] Первоначально он предполагал истратить 5000 руб. собственного капитала. Гарднер упоминал, что без указа из Мануфактур-коллегии 'для заведения означенной фабрики места приискивать и производства начинать мне не можно'. Поэтому он просил о разрешении купить место для фабрики и дать льготы ему и двум приказчикам, освободив от постоя, уплаты пошлин на десять лет, суда 'кроме государственных и креминальных дел'. Также он подчеркивал то, что в данном производстве невозможно обойтись 'без крепостных людей', поскольку вольных людей привлечь к такой новой работе невозможно, и просил разрешить купить деревню до двухсот душ.[28] Далее необходимо выбрать из крепостных нескольких человек, способных к обучению, чтоб затем они могли работать в качестве мастеров. В челобитной Гарднер пишет и о своем мастерстве в фарфоровом деле: 'А каковою добротою я оную фарфоровую посуду делать могу, для усмотрения того предлагаю при сем зделанныя по искусству моему обрасцы'.

Характеризуя условия, на которых могла бы существовать его фабрика, Ф. Гарднер останавливался на организации торговли изготовленной продукцией: '...А чтоб безостановочная зделанной фарфоровой посуде продажа производитца могла, позволить же иметь в Москве две лавки в пристойных местах и из московского моего состоящего в Немецкой слободе дому продавать не запрещать и о том пожаловать мне Вашего императорского величества с прочетом указ'.[29]

По прошению Ф. Гарднера в Мануфактур-коллегии была подготовлена целая подборка сведений о его предшественниках, в частности о П. Сухареве, который в 1755 г. также предпринял попытку организовать фарфоровое производство в России, не увенчавшуюся успехом. В деле находится выписка из протокола заседания Мануфактур-коллегии от 16 января 1766 г., на котором Ф. Гарднеру было разрешено завести фарфоровую фабрику: «По указу е. и. в. государственная Мануфактур-коллегия, слушав выписки, учиненной по челобитью аглинского купца Франца Яковлева сына Гарднера… приказали учинить следующее: 1) означенному просителю купцу Гарднеру делания разной фарфоровой посуды фабрику… завесть вне Москвы и Московского уезду, но в других городех и уездах для оной способное место купить дозволить, и где оное куплено будет и с которого времени та фабрика действительное течение возымеет, подать рапорт…».[30] Гарднеру не было разрешено торговать произведенной продукцией из своего дома, необходимо было продавать товар «купецким людям» с некоторой убавкой цены, а остаток продавать в специально нанятой лавке. Не был он также освобожден и от уплаты податей с ежегодно произведенной фабрикой продукции. Гарднеру не разрешили также покупать деревни с крестьянами, а взамен предложили нанимать на работу и для обучения детей разорившихся купцов.[31]

Ф. Гарднер должен был регулярно отчитываться перед Мануфактур-коллегией, присылая ведомости и образцы продукции: «А впредь коликое число на оной строения, материалов, припасов и мастеровых и работных людей обретатца и положенного капитала во обращении и фарфоровой посуды зделано, и ис того продано, и за продажею в остатке будет, о том подавать ему, Гарднеру, в коллегию ведомости и при них деланной посуде обрасцы в год по дважды, в генваре да в июле месяцах». Мануфактур-коллегия также обязывала Гарднера включить в состав клейма своей фабрики московский герб: 'На оной фабрике при делании фарфору старатца о лутчем искусстве во всех ево частях и для того иметь к тому совершенных мастеров и на зделанных в силу правительствующего Сената 1744 года указа назначивать свое имя, а над оным клеймить московской герб, то есть ездока, и ту фабрику время от времени производить и умножать...'[32] Мануфактур-коллегия определила и порядок продажи товара Ф. Гарднером: '...и из московского ево Гарднерова двора зделанной на фабрике ево фарфоровой посуды в продажу употреблять ему не должно, а в силу предписанного именного его и.в. 1722 году июля 18 дня указу ту посуду, привезя с фабрики, продавать купецким, когда они всей у него покупать не будут, то для поклажи и хранения привезенной с той своей фабрики посуды будет иметь в доме своем пристойной магазин и из оного продавать однем купецким людем, а не в розницу… под опасением штрафа по указом'.[33] Мануфактур-коллегия рассуждала также о составляющих искусство фарфора: '...К совершенному во всем той посуды произведению необходимо потребны искусства рисовальное, скульптурное, токарное и протчая...' 24 февраля 1766 г. Гарднер получил указ о разрешении завести фабрику.[34] Подлинник был отдан Ф. Гарднеру, в чем тот и дал расписку на русском языке: 'Подленого указу Франц Гарднер взял и росписался'.[35] В тот же день из Мануфактур-коллегии был послан указ в Московскую губернскую канцелярию о разрешении заведения фабрики.

Для ее строительства в феврале-начале марта 1766 г. Ф. Гарднер купил у князя Н. В. Урусова сельцо Вербилки в Повольском стане Дмитровского уезда. Это имение было куплено именно в 1766 г., хотя некоторые источники дают другие сведения (якобы Гарднер основал там небольшой завод еще в 1754 или 1758-59 гг.). В документах сельцо называется по-разному – Вербелово, Верболово и даже Вилбицы. Строительство началось в марте 1766 г. подрядчиками-крестьянами и было закончено в 1767 г.[36]Для фабрики была построена машина, которая находилась за 200 сажен от фабрики на реке Якоте. В июне 1767 г. машина подверглась нападению помещика соседней деревни секунд-майора Семена Никифорова сына Шишкова 'с своими людьми', причем в ходе нападения пострадали двое работников Гарднера, отчего производству 'учинилась остановка'.[37] Однако местные власти в лице Дмитровской воеводской канцелярии не прореагировали на прошение поверенного Гарднера Ивана Федорова о «защищении и впредь ото всяких обид», более того, чинили препятствия работе самой фабрики, и Гарднер был вынужден жаловаться в Мануфактур-коллегию. По-видимому, полный запуск производства произошел лишь к началу 1769 г., о чем Гарднер подал рапорт в той же коллегии 30 января этого года, представив при этом образцы своей продукции, «а имянно чайник, малошник да две пары чайных чашек».[38]

С 1766 г. приказчиком на фабрике был немец Иван Федоров сын Миллер, ранее трудившийся на императорском фарфоровом заводе, однако постепенно Гарднер разочаровался в нем и пришел к решению назначить приказчиком московского купца Николая Семенова сына Колчина. В январе 1772 г. Гарднер подал об этом прошение в Мануфактур-коллегию, где писал: 'В прошедшем 1766 году пришел ко мне прусской нации уроженец Иван Федоров Миллер и объявил, что он прежде находился при санктпитербурской фарфоровой фабрики, и словесно меня уверил, что он в производстве фарфоровой посуды довольно искусство знает, и просил, чтоб я ево для работы принел на мою фабрику, которой мною и был принет и определен на заведенной в Дмитровском уезде в селце Вербилкове фарфоровой моей фабрики. И вместо того, что он меня уверил тем, что фарфоровою посуду против саксонской приводить будет, то тому уже лет пять прошло, что еще и поныне гораздо несходно, и против оной привести не может. А к тому еще ныне явился ослушен, и от того ево непослушания и в деле неискуства последовали мне некоторыя убытки. Да и впредь имею опасение, дабы от него фабрика и совсем не пришла в крайнее разорение, и чрез то бы не лишиться мне употребленного во оную моего капитала'.[39] Гарднер просил о высылке с фабрики Миллера с семейством. 11 января 1772 г. коллегия приняла решение послать на фабрику канцеляриста Ивана Львова с солдатом для высылки Миллера к счету с хозяином в Москву и объявлении людям, чтобы впредь они были 'в должном послушании' у нового приказчика Колчина. Указ об этом был послан и в Дмитровскую воеводскую канцелярию. В феврале месяце канцелярист Иван Львов подал в коллегию 'репорт' об исполненном поручении. После объявления о новом приказчике 'Миллер, вошед во определенную для той фабрики кантору, с азартом говорил: для чего я бес спросу ево на фабрику и в кантору впущен и запрещал всем мастеровым людем окроме ево, Миллера, в послушании ни у кого не быть, называя себя, что он той фабрики хозяин и не хотел съехать...'[40] После неоднократных уговоров Миллера Львовым, тот 'едва мог ево с той фабрики' выслать в Москву.

Неудивительно, что вслед за этим на фабрике произошли перемены. В апреле 1773 г. фарфоровый фабрикант Франц Яковлев сын Гарднер подал челобитную о разрешении «отыскивать» необходимую для его производства глину в Оренбургской губернии.[41] Коллегия согласилась на это, и 16 апреля того же года в журнале ее было записано разрешение выдать «на всегдашнее время пашпорт» для провоза на фабрику нужной глины из Оренбургской губернии, о чем было сообщено губернатору Рейнсдорпу, которому предписывалось оказывать «всякое вспоможение». Паспорт был выдан 31 мая и отдан Гарднеру. Любопытно, что это прошение совпало со временем Пугачевского восстания в той же губернии. Однако, как свидетельствовал Миллер, глину для фабрики Гарднер все-таки вывозил из Украины.

В августе 1777 г. Франц Гарднер просил коллегию о выдаче ему паспорта для проезда в разные города (великороссийские, малороссийские и сибирские) 'для касающихся до фабрики моей надобностей и покупки принадлежащих к той фабрике материалов'. 14 августа коллегия постановила паспорт Гарднеру выдать, однако просить его уведомить, кому он поручает ведение дел на фабрике во время своего отъезда.[42] В тот же день был выдан паспорт для проезда в указанные города, подлинник которого взял поверенный Гарднера московский купец Николай Семенов сын Колчин.[43] Гарднер также письменно уведомил коллегию, что во время своей отлучки из Москвы 'ту свою фабрику в смотрение препоручил прикащику моему Касперу Иванову сыну Левкину'. Левкин в свою очередь подписался в том, что во время отъезда Гарднера будет содержать фабрику «по силе данного хозяину ево о содержании той фабрики с прочетом указу».[44]

Более чем через десять лет после учреждения фабрики, в апреле 1777 г., Франц Яковлев сын Гарднер подал в Мануфактур-коллегию прошение о разрешении ему завести лавку в Санкт-Петербурге и продавать там фарфоровую посуду.[45] Он писал, что употребил 'на размножение' фабрики более 50 тысяч рублей, однако не все уходит в продажу, непроданное накапливается из года в год, составляя немалую сумму, тем более, что ему запрещена продажа в розницу. Узнав, что ему предстоит отпуск «в Санкт-Петербург и в другие города, тамошние купцы…не только по настоящим, но ни по каким ценам не покупают, а оттого и претерпеваю крайней убыток». Гарднер просил разрешить ему в Петербурге «нанять в пристойном месте лавку» и продавать продукцию «разных чинов людям». По выписке в коллегии в 1776 г. на фабрике Гарднера сделано фарфоровой посуды на 5808 рублей, продано на 4358 руб., в остатке 1450 руб. На фабрике работают 150 человек «вольных по пашпортам». Разрешение нанять лавку в Петербурге последовало только 12 июля 1777 г., на основании чего был послан указ в городовой магистрат. Этот указ Гарднер, в то время находившийся в Петербурге, 18 июля взял сам, в чем расписался.[46] Магистрат рапортовал о получении указа только 9 октября 1777 г.[47]

Интересные сведения о фарфоровой фабрике Ф. Гарднера находятся в статье выдающегося ученого и архивиста Г.Ф. Миллера 'Поездка в Дмитров'. В 1779 г. Миллер предпринял путешествие в Дмитровский уезд. Свои впечатления от поездки он изложил в статье на немецком языке.[48] Впоследствии труд Миллера был переведен на русский язык.[49]Особое внимание Миллера привлекла фабрика Гарднера в селе Вербилках, которую он посетил 13 мая 1779 г. 'Наипаче любопытство путешественника возбуждено быть может фарфоровою фабрикою, которую англинский купец, живущий в Москве, Франц Гарднер, пред несколькими годами завел в Дмитровском уезде', - писал Миллер, - 'и в такое состояние привел, какового с начала по причине многих при том встречавшихся затруднений при том едва надеяться можно было'.[50]

Миллер обратил внимание на организацию труда и обучение русских учеников: 'На заводе ожидали господина Гарднера, которой с начала зимы пребывал в Петербурге и два дни спустя к заводу и приехал. Поставленной от него надзирателем над фабрикой г. Мейснер, человек хороших качеств во всем, что видеть и знать потребно, меня удовольствовал, равно как и жена его: между тем временем, что он водил меня по мастерским полатам, приготовила нам ужин. Там был еще живописец немец, которой женат на падчерице господина Мейснера. У него было множество русских учеников, коих тамошные дворяне отдают туда без платы, чтоб чему ни есть научиться. Равным образом другие мастерские избы наполнены были русскими же крестьянскими детьми. Взрослых принимают на несколько лет по контрактам, и некоторые получают по мере их знания плату и пищу. Одним словом: опричь надзирателя и живописца, все прочие рабочие суть русские. Естьли господа воображают, что их рабы поймут все искусство, как делать фарфор, дабы чрез то завесть собственные фабрики, то сия надежда исполняться не может, потому что каждыя мастерство при делании фарфора имеет особливых работников, кои в работе других мастерств участия не имеют'.[51]

Описал Миллер и производственный процесс, в том числе обработку глины и кварца для получения фарфора: 'Господин Гарднер достает оную (глину) ближе: ему привозят оную из Глухова, сколько потребно, тамошние жители, коим он платит по 29 коп. за пуд. Цена привлекает людей... к тому же еще употребляется белой блесковатой камень кварц, из Олонца привозимой, за которой платится по 30 коп. с пуда, которой чрез толчение и переливку становится глиною и, будучи наподобие теста, всевозможные виды принять может. Желтоватой мулм, в коем сей кварц лежит, помешал бы белизне фарфора, естьли бы оного рачительно не отделяли и кварц от сей инородной материи не очищали, что первою есть работою на фабрике; также и от твердого дикого камня, которой часто с кварцом смешан бывает'.[52]

Миллер дал также описание сбыта продукции фабрики Гарднера: 'Сказывают, что господин Гарднер уже до 80000 рублев издержал на фабрику, и выручка только за два года началася. Еще ж и не можно утверждать, чтоб выручка по сие время велика была. От сей фабрики находится в Москве подле зеркального ряду фарфоровая лавка, где всякая фарфоровая посуда – чашки, тарелки, блюда, куклы – умеренною ценою продаются. Такая же лавка есть в Твери, и намерение положено, чтоб такие же учредить и в других городах...'[53]

Миллер уделил внимание и гарднеровским сервизам: 'Лучшее, что господин Гарднер поныне в своей фабрике делал, есть большой столовой сервиз, сделанной по приказанию для двора, с многими архитектоническими украшениями, порталами, группами для дезертов. Сей, будучи в прошлую зиму отвезен в Санкт-Петербурх, заслужил, сказывают, там похвалу. Еще другие такие же сервизы делать заказано для каждого кавалерского ордена и торжества особливой сервиз с знаками того ордена. С исподи каждого листа, которого тарелка, блюда или чашка, поставлена литера G для означивания, что оная Гарднеровой фабрики'.[54]

Миллер так оценивал фарфоровую фабрику Гарднера: 'Она делает честь России, ибо, не упоминая о казенной Санктпетербургской фарфоровой фабрике, делание фарфора, за недостатком искусных в сем деле мастеров, здесь как будто снова изобретено быть долженствовало'.[55]

Любопытные сведения дают документы Мануфактур-коллегии и о составе лиц, работавших на фабрике. Это, как правило, были помещичьи крепостные крестьяне и дворовые люди (слуги), также монастырские крестьяне и служители, в частности, Троице-Сергиевой Лавры, посадские люди, отставные солдаты, ямщики, вольные люди, в основном из Дмитровского и Переславль-Залесского уездов. Помещики отдавали своих крестьян для 'прокормления' или обучения 'живописному делу' или работы на определенный срок (чаще всего три года), за что им выплачивались деньги, по истечении оговоренного в контракте срока нанятый на работу возвращался к своему прежнему хозяину. Нанятым на фабрику выдавались паспорта с описанием возраста, роста и внешности работника, копии с паспортов записывались в Мануфактур-коллегии. Отставным солдатам предписывалось 'бороду брить, платье носить немецкое, ходить при шпаге или при кортике, також по миру не ходить, милостыни не просить и нигде праздно не шетаться'. Нередко на фабрику отправляли крестьянских детей. В январе 1767 г. вдова князя П. Я. Голицына, Марья Семенова дочь, заключила контракт об обучении крестьянских детей ее рязанской вотчины, села Кузьминок, десяти человек, на фабрике Гарднера в течение десяти лет. За этих детей Гарднер должен был выплачивать по 30 руб. в год, а 'оных ребят как обувь, так и платье верхнее и нижнее и пищею содержать ему, господину Гарднеру на своем коште'.[56] На фабрику же Гарднера в декабре того же 1767 г. она отпустила и своего дворового человека, Матвея Яковлева сына Студинского, на три года, 'для живописного художества' с условием жить только у Гарднера.[57]

Таким образом, документы свидетельствуют о большом вкладе семейства Гарднеров в развитие русской торговли и промышленности, в том числе в новые отрасли промышленного производства. Одновременно Гарднеры способствовали и развитию русской культуры. Во второй половине XVIII века в России были созданы благоприятные условия для частного предпринимательства, сняты большинство ограничений для заведения любых производств. Особенно поощрялись новые отрасли. Приветствовались иностранные инвестиции в российскую экономику. Все это позволило Гарднерам проявить свои предпринимательские способности.

Приложение #1

1725 март. Прошение Франца Гарднера в Кабинет Екатерины I:

Всепресветлейшая, державнейшая великая государыня императрица Екатерина Алексеевна, самодержица всероссийская.

Бьет челом купецкой человек агличенин Франц Гарднер, а о чем, тому следуют ниже сего пункты.

1. В прошлом 724-м году лейб-гвардии Преображенского полку капитан господин Пырской по указу блаженныя и вечнодостойные памяти его императорского величества у города Архангельского следовал в купеческих делах как о российских, так и о иностранных, по которым на брата моего родного, Якова Гарднера, показано, и содержался под караулом у него, господина Пырского. И по имянному указу вашего величества свобожен токмо на поруки.
Frans Gardner

Всемилостивейшая государыня императрица, прошу вашего величества, дабы повелено было вашего величества милостивым указом оному брату моему быть в Санкт Питербурх за моею порукою для моих нужд в купечестве. Марта в... 1725 году
Frans Gardner

- РГАДА, Ф. 9, Кабинет Петра I и его продолжение, Отд. II, Кн. 75, Л. 129. Подлинник.

Приложение #2

1726 июль. Челобитная Франца Гарднера:

Всепресветлейшая державнейшая великая государыня императрица Екатерина Алексеевна самодержица всероссийская.

Бьет челом Аглинской земли торговой иноземец Франц Гарднер, а о чем мое прошение, тому следуют пункты.

1. В прошлом 723-м году продал брат мой у Города Архангелского на щот корешпондентов моих русским торговым людем горожаном Ивану Кочюрову, Ивану Сорокину, Матфею Лобанову и Дорофею Латышеву заморских товаров и денег им дал взаймы, всего на четыре тысячи на двести на сорок рублев на дватцать на пять копеек, в которых деньгах имею от них заемные крепости, по которым надлежало им денги платить в 724-м году все сполна. По сие время недоплатили они: Иван Кочюров тысячи ста семидесяти трех Рублев четырех копеек, Иван Сорокин двухсот двенатцати Рублев, а Матфей Лобанов и Дорофей Латышев по крепости тысяча пятьдесят шесть рублев дватцать пять копеек ничего не уплатили. Всего две тысячи четыреста сорок один рубль дватцать девять копеек, в которых денгах агличанин Андрей Ачкин також долю имеет.

2. И в том 724-м году взятые у Города Архангелского на ваше императорское величество вышепомянутых должников моих всякие российские товары, которые в прошлом 725-м году // в Санкт-Питербурх сюда привезены, отчего те должники мои разорилися без остатку и за вышеписанные у брата моего на щот корешпондентов моих взятые заморские товары и денги ничем платить не имеют.

3. И дабы корешпонденты мои от вышеписанных должников, вашего императорского величества подданных, для их распространения купечества во империи вашей в крайнее разорение не пришли, всемилостивейшая государыня императрица, прошу вашего императорского величества дабы повелено было за взятые на ваше императорское величество Ивана Кочюрова, Ивана Сорокина, Матфея Лобанова и Дорофея Латышева у Города Архангелского товары, которые сюда в Санкт-Питербурх привезены, вышеозначенные две тысячи четыреста сорок один рубль дватцать девять копеек выдать или на те денги по настоящей здешней цене на толикое число из их товаров мне отдать и о сем моем прошении решение учинить. Июля ...-го дня 1726 года. Челобитную писал санктпитербургской портовой таможни копиист Семен Киров.
Frans Gardner

[На Л. 454 вверху помета: Решения чинить нельзя, для того что об отдаче тех товаров купцам указ послан прежде и уже отдан.]

- РГАДА, Ф. 9, Отд. II, Кн. 84, Л. 454-454об. Подлинник.