Abtracts
Языки русского духовенства первой половины восемнадцатого века: церковнославянский и латынь
Языки, актуальные для русского духовенства в начале XVIII века, во многом предопределяли векторы развития культуры в этой среде.
К концу XVII века греческий и латынь в кругах образованного духовенства были противопоставлены идейной ориентацией на "традиционно-православную" или "европейскую" культурную модель. В начале XVIII века греческий продолжает упоминаться в указах наравне с латынью, однако его реальное преподавание сокращается, сохраняясь в отдельных провинциальных школах, где работали ученики Лихудов.
Латынь распространяется вместе с "регулярными" учебными заведениями, которые создаются для детей духовенства церковными иерархами - выходцами с Украины. "Латинская модель" повторяла схему иезуитских коллегиумов: младшие классы были посвящены обучению латыни, затем преподавались грамматика, поэтика, риторика, философия, богословие. На Украине данная модель была внесословной, в России она распространялась как специальное духовное образование (исключением некоторое время была Славяно-греко-латинская академия в Москве, но и там преимущественно обучались дети духовенства). Параллельно существовавшая "традиционная модель" образования была внесословной, но наиболее распространенной именно среди детей духовенства, для которых грамотность становилась профессиональным навыком. Она заключалась в заучивании азбуки, часослова и псалтыри и была ориентирована на церковнославянский дискурс.
Распространение "регулярного" духовного образования началось после издания "Духовного регламента" в 1721 г., где описано 2 модели обучения: первая - для населения, сведенная к обучению "чисто, ясно и точно честь и разуметь". Вторая - для детей духовенства, равная "латинской" модели (причем обучение русскому / церковнославянскому языку не упоминается). Считается, что идеологом этого был Феофан Прокопович.
В мае 1722 года появляется указ Синода, который противопоставлен "Духовному регламенту" и не содержит требований преподавать детям духовенства латынь. Указ ориентирован на модель образования, в основе которой лежит знание церковнославянского. От "традиционной модели" ее отличает ориентация на грамматическую основу преподавания языка.
Традиционно отказ от латыни объясняется "скудостью учителей", способных обучать богословию и философии - предметам, существовавшим исключительно на латыни. Однако противоречие между "Духовным регламентом" 1721 г. и указом 1722 г. может объясняться борьбой между Феофаном Прокоповичем, проводником "латинской" модели, и Феодосием Яновским, предлагавшим "грамматическую" модель, ориентированную на церковнославянский язык. Не случайно в указе 1722 г. содержится ссылка на успех этой модели в Новгородской епархии.
Феодосий Яновский с начала 1721 года был архиепископом Новгородским и вице-президентом синода, с 1722 года - фактически президентом синода. Весной 1725 года в результате доноса Феофана Прокоповича Феодосий был сослан в Корельский монастырь, где умер в 1726 году. С его именем связаны другие образовательные инициативы, которые показывают возможность создания альтернативы "латинскому" образованию.
22 августа 1722 г. в Санкт-Петербурге была объявлена аттестация учителей, обучающих детей "славенской грамоте", "которая... требует от учащаго весма правилного грамматичного от фундамента ко чтению и писму научением вскоренения". Проводил аттестацию учитель школы при Александро-Невском монастыре Иродион Тихонов, проверявший умение правильно читать по-церковнославянски ("писмена, слоги, речения, и просодии, произношении правилно употребляют"), а также знание "грамматики и правописания". Из 20 учителей 12 подверглись экзамену, из них 7 человек умели читать, но неправильно, 5 читали правильно, но только двое из них "познавали" правописание, а грамматики не знал никто.
В деле РГИА ф. 796, оп. 3, д. 926 сохранились собственноручные скорописные подписки учителей (около 10 строк), причем в них учителя не допускали существенных ошибок. Что же имел в виду Иродион Тихонов, квалифицируя их авторов как "не знающих правописания"? Об этом говорят тексты самого Иродиона: его скорописная орфография максимально приближена к печатному церковнославянскому тексту по нормам Синодальной типографии и Грамматики 1648 г. С его позиции скорописный стандарт мог быть квалифицирован как недостаточно грамотный.
Такое же отношение к церковнославянскому и скорописи демонстрирует дело РГИА ф. 796, оп. 4, д. 402 (1723 г.): для обучения канцеляристов Синода правописанию (грамматике и орфографии) был назначен учитель - певчий Стефан Иоаннов, присланный из Новгорода от Феодосия Яновского. В деле содержится 3 листа подписок канцеляристов, написанных стандартной скорописью.
Таким образом, в глазах круга Феодосия Яновского эталоном грамотности было полное подобие печатного церковнославянского текста. Так как многие омонимы различались в грамматиках церковнославянского языка с опорой на их грамматические характеристики, для соблюдения орфографических норм требовалось знание грамматической теории.
В 1723 г. Феодосий Яновский сделал попытку распространить "правильное грамматическое учение" за пределы духовенства (РГИА ф. 796, оп. 4, д. 440). В своем доношении в Синод он утверждал необходимость запретить "невеждам" обучение детей, подчеркивая необходимость знания грамматики церковнославянского языка для правильного чтения и понимания основных церковнославянских текстов, которым требовалось обучать детей.
Возможно, в деятельности Феодосия Яновского и его круга мы видим попытку создания альтернативы "латинскому образованию": на базе церковнославянского создавался аналог латыни - престижного "корпоративного языка" духовенства, наделенного всеми внешними признаками "учености", т.е. собственно грамматическим подходом.
Однако эта модель не могла конкурировать с "латинским образованием" семинарий и традиционными методами обучения церковнославянскому. Ей не хватало доступных грамматик и учителей, которые могли бы объяснять правила распределения графико-орфографических дублетов. Но главное, в "грамматическом художестве" не было необходимости: внедрение в рукописную практику сложного распределения целого ряда дублетных букв в 1720-х гг., через 10 лет после петровской реформы азбуки, было явным анахронизмом. Также нельзя не учитывать ссылку Феодосия в 1725 году.
В семинарском образовании грамматический подход не прижился (возможно, за исключением Новгорода). В начале 1720-х в духовных школах наряду с "Первым учением отрокам" для обучения церковнославянской грамоте использовались традиционные книги: азбука, Псалтырь и Часослов. Таким образом, начальное обучение детей духовенства оставалось в рамках традиционного подхода. С середины 1720-е гг. в семинариях Казани, Нижнего Новгорода, Коломны, Рязани начинается преподавание латыни, а в Тверской, Новгородской и Александро-Невской семинариях кроме латыни преподается также греческий. К концу 1720-х гг. лучшие провинциальные семинарии открывают классы поэтики (Нижегородская семинария) и даже риторики (Новгородская семинария). Полный курс наук в это время был только в Московской Славяно-греко-латинской академии, но даже в провинциальных семинариях постепенно становилось всё больше учеников, в той или иной степени освоивших латынь, что сделало возможным окончательное закрепление новой, ориентированной на латынь, модели духовного образования.
С середины 1730-х годов идейным ядром духовного образования становится “латинская образованность”, а обучение церковнославянскому языку сдвигается в досеминарский уровень. На успешность "латинской модели" влияли близость к столице, богатство епархии и материальное обеспечение семинарии, уровень образования архиереев, их желание заниматься проблемами семинарии и т.д. Но уже в 1739 г. латынь не преподавалась только в школах 4 епархий (Рязанской, Суздальской, Тобольской и Иркутской).
Распространение "латинского образования" кардинальным образом меняло представления общества о стандарте грамотности духовного сословия и, следовательно, изменяло положение русского и церковнославянского языков в коммуникации духовных лиц.
- Екатерина Кислова, Московский государственный университет имени М. В. Ломоносова
Работа выполнена в рамках гранта Президента РФ для поддержки молодых российских ученых (номер гранта МК-4924.2015.6)
Back to the contents page.
